Государства против криптовалют: история регулирования и борьбы / Хабр

Содержание

Государства против криптовалют: история регулирования и борьбы

В 2008 году некто под псевдонимом Сатоси Накамото разместил в рассылке, посвященной криптографии, свою статью «Биткойн: система одноранговых электронных денег». С тех пор – по крайней мере, так гласит официальная мифология блокчейна – мир кардинально изменился. Тем более необычно, что криптовалюты в России до сих пор нормативно не урегулированы, а в юридической литературе их режим не изучен.

1. Частные и «электронные» деньги

Частные деньги – то есть деньги, выпущенные не-субъектом публичной власти – исторически были достаточно распространенным явлением. Монополия государств на эмиссию денег утвердилась лишь в XIX веке. В эпоху металлического обращения частные деньги не представляли опасности для государств и были легализованы, например, в виде банковских записок (bank notes). После появления по-настоящему фиатных валют – не имеющих металлического обеспечения – выпуск частных денег был в той или иной степени ограничен.
Впрочем, войны, стихийные бедствия и экономические кризисы, связанные с потерей государственными деньгами платежной функции, порождают частные деньги вплоть до наших дней. Экономические бедствия сопровождаются появлением финансовых пирамид, основанных на частных деньгах (МММ), борьба регионов за автономию часто также подкрепляется появлением «сепаратистских» валют (карбованец УНР, уральский франк, чеченский нахар и т. п.)

Благодаря технологиям частные деньги получили новое развитие. Технологии позволили, во-первых, упростить эмиссию частных денег, и, во-вторых, расширить их оборот в рамках растущего рынка интернет-платежей. В конце 90-х появились и выросли системы онлайн-платежей, пытающиеся использовать «электронные деньги»: PayPal, а в России — WebMoney, Яндекс.Деньги, «условные единицы» мобильных операторов. Примерно тогда же стали популярными широкомасштабные программы лояльности, предполагающие, по сути, эмиссию ограниченных в применении платежных средств – «миль» у авиаперевозчиков, «баллов» у дисконтных карт наподобие Почетного гостя или Малины. Расширилась аудитория онлайн-игр, и, соответственно, оборот игровых валют, которые можно (не без труда, конечно) конвертировать в реальные деньги: например, игровые предметы в Lineage 2 или Eve online.

Разумеется, частные деньги, особенно безналичные, вызывают серьезные опасения у правоохранительных и фискальных органов. Интернет-площадки не проводят идентификации своих клиентов (KYC, AML/CFT) – в результате в системах вращается масса «грязных» денег. У эмитированных денег нет обеспечения и отсутствует компенсация за технические сбои – тем более, когда речь идет о «ненастоящих» деньгах. Например, когда в результата бага с целочисленным переполнением в Diablo III игроки получили возможность удваивать золото, никто не понес ответственности за последовавшую гиперинфляцию.

В этой ситуации государства принимают все меры, чтобы уменьшить свои риски: площадки приравниваются к финансовым организациям со всеми вытекающими последствиями по идентификации клиентов, анонимные платежи запрещаются. Ограничен доступ юридических лиц к площадкам, чтобы «грязные» деньги не попали в расчетные системы. В результате использование частных денег сводится к техническим целям — так упрощаются операции между клиентами, а на входе и на выходе частные деньги трансформируются в государственные, «фиатные».

Теоретически платежная система, работающая через Интернет, может действовать экстерриториально, находясь в глубоком офшоре, но все попытки создать такую неизменно наталкивались на активное противодействие со стороны финансовых регуляторов и правоохранительных органов, прежде всего американских. Самый громкий пример – система Liberty Reserve. Ее создателей осудили в США за финансовую систему GoldAge (по статье за «отмывание»). Они отправились в Коста-Рику и открыли следующую версию платежной системы – уже с собственной валютой – там. Но уже через несколько лет ФБР на основании Patriotic Act задержало главу Liberty Reserve в Испании, домены заблокировали, а у крупнейших контрагентов в Европе и США прошли обыски. Пользовательские деньги, разумеется, никому не вернули.

И до краха LibertyReserve было понятно, что анонимные платежные системы и биржи частных денег, хотя возможны технологически, неприемлемы для крупнейших государственных игроков с политической точки зрения. Однако к 2000-м годам архитектура Интернета, вычислительные мощности его узлов и рост скорости подключения позволили в ряде случаев перейти от многоуровневых архитектур сетей («клиент-сервер») к децентрализованным одноранговым архитектурам (peer-to-peer, p2p). Децентрализованные сети нашли применение в ситуациях постоянного давления извне, в том числе для обмена спорным контентом. В качестве примеров таких сетей можно привести децентрализованные и частично децентрализованные файлообменные сети (в том числе BitTorrent), а также анонимные даркнеты.

Применение децентрализованной архитектуры в финансовой сфере стало вопросом времени. Архитектура одноуровневой сети и технология электронной цифровой подписи, необходимая для идентификации участников сети, были достаточно развиты и апробированы уже в середине 2000-х годов. Принципиальной проблемой оставалась лишь поделка информации о совершенных транзакциях недобросовестными участниками системы (проблема многократного расходования). Именно эту проблему и решила технология блокчейна, предложенная анонимом Сатоши Накамото.

2. Реакция государств

Переводы в децентрализованной системе не требуют участия посредников и, соответственно, не могут быть отменены или изменены этими посредниками. Это преимущество обеспечили биткойну – первой реализации блокчейна – беспрецедентный успех. Первые операции обмена биткойнов на имущество и деньги произошли в 2010 году; в 2011 году курс биткойна достиг 1 доллара за биткойн; в 2013 – 100 долларов. На данный момент курс биткойна превышает 5000 долларов (300 000 рублей).

Говоря о правовом регулировании криптовалют, мне нравится сравнивать реакцию государств на криптовалюты — в том числе реакцию российских официальных лиц — с «пятью стадиями» принятия. Первоначальная реакция (отрицание) – полное отсутствие реакции. После первого бума биткойна в 2013 году отдельные надзорные органы выпустили предостережения в адрес Bitcoin Foundation и отдельных пользователей (гнев), однако никаких конкретных мер не приняли. В результате, несмотря на дискуссии (торг) по поводу перспектив полного запрета, было принято тяжелое решение (депрессия) о будущей легализации криптовалют в рамках специального федерального закона. Когда он будет принят, можно будет говорить о победе сторонников криптовалют (принятие).

Государства, столкнувшиеся с необходимостью регулирования блокчейна (и криптовалют в частности) столкнулись с новыми вызовами. Трансграничный обмен данными не позволяет напрямую привязать кошельки и сделки с ними к единой юрисдикции. При этом каждое государство имеет свои традиции в правовом регулировании информационных технологий, международное регулирование в этой сфере минимально. Регулирование криптовалют и блокчейна относится к валютному, финансовому законодательству и регулированию рынка ценных бумаг – традиционно локальным сферам законодательства. Единственная подобная сфера, в которой действует сильная международная кооперация — это борьба с отмыванием денег (ФАТФ), но на ее базе будет сложно строить позитивную повестку.

Возникает закономерный вопрос: а нужно ли вообще регулировать блокчейн и криптовалюты и зачем? Чтобы разобраться, вспомним, что вообще подлежит регулированию. Право – это система норм, установленных государством; таким образом, через право проявляются функции государства, и в те отношения, где правовое регулирование невозможно или неприемлемо, государство не должно вмешиваться. В течение последних столетий задачи государства росли, и, соответственно расширялась сфера государственного регулирования. Денежное обращение, регулирование ценных бумаг, социальное обеспечение, образование — многие из этих сфер были «заняты» государством и, соответственно, урегулированы правом относительно недавно. Обратных примеров, когда государство передавало свои функции невидимой руке рынка, немного; на ум приходят разве что крах авторитарных режимов или приватизация отдельных отраслей. Впрочем, эти примеры не связаны с глобальной переоценкой роли государства.

Но с недавних пор мы видим иную тенденцию: технологии либо радикально сокращают государственное вмешательство в отдельных сферах, либо делают его невозможным. Например, агрегаторы такси, совмещенные с навигаторами, делают ненужным правовое регулирование в сфере такси вроде экзаменов и надзорных органов. Появление блогов и социальных сетей делает бессмысленным законодательство о СМИ. Реализация «электронной демократии» (в том числе на основе блокчейна) упростит проведение референдумов, а в будущем, возможно, и выборов. Примеры можно приводить долго.

На наших глазах технологические алгоритмы ограничивают вмешательство государства в жизнь граждан. Это относится и к реализованной в блокчейне технологии смарт-контрактов. С точки зрения так называемых «контрактных» теорий происхождения государства – от Джона Локка до Дугласа Норта – государства появились в результате договора. Публичная власть получило функции обеспечения исполнения обязательств и защиты прав собственности в обмен на налоги. Однако использование блокчейна обеспечивает необратимое исполнение сделок, а следовательно, такие сделки могут совершаться без участия государства. В блокчейне также возможна фиксация ряда прав.

Эти объективные возможности блокчейна позволяют технологическим энтузиастам смотреть на попытки государства урегулировать криптовалюты и блокчейн как на навязывание неэффективного средства, как на оправдание устаревших государственных механизмов, проигрывающих борьбу с технологиями. Такой взгляд не лишен смысла; на примере «Закона Яровой», «Закона о блогерах» и других нормативных актов, принятых в последние годы, хорошо видео, что государство не может эффективно заменить технологические отношения правовым регулированием, но при этом не хочет отказаться от регулирования совсем. Смена парадигмы, которая требуется для эффективного решения возникающих задач, требует времени, особенно в крупных, инертных правопорядках. Именно этим, а не сознательным сговором элит, как считают конспирологи, объясняется неэффективное регулирование отношений в Интернете.

С другой стороны, блокчейн обеспечивает лишь фиксацию информации, гарантируя правильность транзакций внутри блокчейна. Но в блокчейн может быть помещена лишь информация, а не предметы реального мира. Этого достаточно, чтобы обеспечить обмен одной информации на другую внутри блокчейна без вмешательства извне – например, приобрести адрес в зоне .bit (namecoin) за биткойны. Однако в случае, когда обмен затрагивает предметы за пределами блокчейна, требуется помещение соответствующей информации внутрь блокчейна, а следовательно, появляется действующее лицо, не связанное технологией. Это имманентное ограничение не может быть снято, хотя может быть отчасти компенсировано: например, консенсусной системой отражения информации о материальном мире в блокчейне («оракулы», «каналы данных»). Поэтому блокчейн и криптовалюты так или иначе будут взаимодействовать с правовой системой.

3. Проблемы урегулирования

В текущей ситуации отсутствие правового регулирования криптовалют стоит гораздо острее, чем отсутствие регулирование блокчейна в целом. Объем «денежной массы» выпущенных биткойнов уже составляет по текущему курсу 5 триллионов 90 миллиарда рублей – около трети российского бюджета на 2017 год. При этом без нормативного регулирования криптовалюты ее не могут использовать добросовестные предприниматели: невозможно обосновать доходы, полученные от продажи криптовалют, невозможно заплатить с них налоги, невозможно пройти валютный контроль, невозможно легально майнить. Более того: пока правовой режим криптовалюты не определен, операция с ней может признаваться односторонней сделкой, дарением товара, либо вообще сделкой, противоречащей закону: это огромные риски, которые отпугивают «белых» участников рынка.

Урегулирование криптовалют позволит чаще использовать их как средство обмена, что снизит спекулятивную составляющую в их использовании и, соответственно, рынок криптовалют станет менее волантильным. Урегулирование привлечет крупный бизнес к операциям с использованием криптовалют, что сократит теневой рынок и улучшит репутацию криптовалют, что, в свою очередь, также привлечет средний и крупный бизнес осуществлять операции с использованием криптовалют. Увеличение количества участников соответствующих блокчейнов усилит их децентрализацию, а следовательно, и надежность.

Однако существует ряд теоретических и практических препятствий. С точки зрения частного права наиболее острая проблема криптовалют — это отсутствие подходящих институтов, к которым криптовалюты можно приравнять. Записи в блокчейне представляют собой абсолютные права и по своей природе похожи на вещи: их количество известно, они переходят от владельца к владельцу в строго определенном порядке, они не содержат каких-либо прав требования (подобно ценным бумагам). Однако российская правовая доктрина до сих пор не приемлет нематериальных вещей: например, безналичные деньги и бездокументарные ценные бумаги признаются правами требования (к банку и реестродержателю соответственно). Криптовалюты же, в отличие от безналичных денег, в силу отсутствия депозитария или банка не предполагают возникновения каких-либо прав. Криптовалюта – стопроцентная вещь, которая сама по себе ничего не дает и ничего не значит. Ее даже теоретически нельзя посчитать правами требования.

Разумеется, правильнее всего создать новый объект права специально под криптовалюты (sui generis) – так, например, в свое время были урегулированы исключительные права. Однако вероятнее всего нас ждет применение вещных прав по аналогии (так же к вещам, например, относят электроэнергию), что породит очередную фикцию в правовом регулировании. В любом случае, это будет лучше, чем аналогия с исключительными правами (блокчейн = база данных) или с «информацией» по закону «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

Также предстоит решить проблему с государством. Наша система расчетом более-менее замкнута: все поступающие средства проходят валютный контроль, процедуры KYC и AML / CFT, и таким образом исключается бо́льшая часть подозрительных и преступных транзакций. Разумеется, некоторые пути грязных денег сохраняются – офшоры, криминальные банки в странах третьего мира и т. д. Однако полноценный путь для «грязных» денег в расчетную систему закрыт. Легализация криптовалют в той или иной степени открывает этот путь; именно поэтому государства не торопятся допускать криптовалюты на фондовые биржи или в расчетную систему. Если же какая-то небольшая страна решится на такой шаг, она столкнется с мощным противодействием со стороны ФАТФ и SWIFT.

Блокчейн и государство

Первым шагом в этом направлении стал закон об электронной подписи (Федеральный закон «Об электронной подписи» от 06.04.2011 №63-ФЗ). Согласно ему, своими правами с криптографическим алгоритмом поделились нотариусы: сейчас для получения юридически значимого подтверждения, что цифровой документ (скажем, вордовский файл) создан конкретным человеком и не был кем-то подправлен впоследствии, достаточно снабдить этот документ специальной цифровой подписью. По сути, государство точно так же, как нотариусам, выдало лицензию конкретной информационной системе (криптографическому алгоритму), параметры которой строго прописаны в ГОСТ. И очевидно, что со своими правовыми обязанностями криптографический алгоритм справляется безупречно, чего не скажешь о человеке: его можно подкупить, а заверенную им бумагу с подписями и печатями — подделать.

Что же нового по сравнению с электронной подписью предлагает нам блокчейн с правовой точки зрения? Все зависит от конкретных вариантов применения новой технологии. Даже сейчас можно встретить блокчейн-проекты, которые не идут дальше тривиального решения сохранять документы или их криптографические образы (хэши) в блокчейне, представляя это как применение новой технологии. Однако очевидно, что такое «решение» не предлагает ничего нового по сравнению с электронной подписью — та же гарантия неизменности файла и удостоверение его авторства (да и то лишь при условии, что криптографические алгоритмы блокчейн-сети соответствуют государственным стандартам). Ну да, есть небольшой бонус — защита от потери документов или их хэшей, которые дублируются на множестве узлов сети. Но ведь такую же защиту можно обеспечить и без блокчейна: достаточно поместить подписанный электронной подписью файл в несколько облачных хранилищ, и проблема его сохранности будет решена.

Чтобы не стрелять из пушки по воробьям, не тратить время и средства на блокчейн-проекты, которые с успехом можно реализовать и без новой технологии, необходимо прежде всего сформулировать принципиальное отличие блокчейна от традиционных информационных систем. И это отличие наиболее просто продемонстрировать именно на примере сравнения блокчейна и электронной подписи. Очевидно, что электронная подпись может присваивать правовой статус только конкретным документам, единичным фактам, без какой-либо возможности «перенести» этот статус на другие документы. Блокчейн же — прежде всего инструмент для генерации новых юридически значимых фактов на основе уже зафиксированных. По сути, речь идет о том, что если в блокчейне мы подписали электронной подписью некий факт (скажем, получение сертификата), то в дальнейшем в любых других цифровых документах мы сможем ссылаться на этот факт напрямую — указывать наличие ссылки как доказательство валидности этих документов. В этом случае «отмена» факта (скажем, окончание срока действия сертификата) будет означать потерю юридической значимости всех «зависимых» контрактов.

Строго это описывается так: преобразование и генерация новых данных в блокчейне идут с сохранением их достоверности. И эта передача достоверности обеспечивается с помощью так называемых смарт-контрактов — программных модулей, хранящихся в блокчейне.

Допустим, у нас есть два документа, подписанных электронными подписями, то есть обладающих юридической значимостью, и на основе этих двух документов нам требуется создать новый документ с таким же правовым статусом. Что мы делаем в рамках текущего законодательства? Просто составляем еще один документ и подписываем его электронной подписью, как предыдущие. Так вот, блокчейн — это информационная система, которая может автоматически создать новый документ на основе имеющихся при условии, что они созданы и хранятся в блокчейне. При этом достоверность и правовой статус этого нового документа будут такими же, как у исходных документов. И понятно, что речь идет не только о документах, а и о любой помещенной в блокчейн информации — преобразование и генерация данных в блокчейне идет с сохранением их достоверности, а при условии установления юридической значимости вводимых данных и с сохранением их правового статуса. Следовательно, на блокчейн-платформе можно реализовать цифровое пространство для автоматического функционирования правовой системы, где все «документы» (цифровые соглашения) будут связаны взаимными ссылками и могут контролироваться едиными для этого пространства цифровыми законами (смарт-законами), которые должны задавать нормативные ограничения на работу цифровых соглашений.

Естественно, что для придания юридической значимости фактам в блокчейне правовой статус операций с ними должен быть законодательно закреплен. Но это решение не столь тривиально, как в случае с электронной подписью, когда потребовалось принять ГОСТ на криптографический алгоритм и прописать правила выдачи закрытых ключей. Прежде всего, блокчейн-платформа — это не скрипт, с помощью которого подписывается электронный документ, а сложная информационная система, развернутая на множестве серверов с огромным количеством параметров, определяющих ее работоспособность. Просто прописать в законе название криптографического алгоритма, используемого для подписи транзакций и формирования блоков, явно недостаточно. К тому же перечисление в законе всех этих параметров с указанием всех ограничений не только предельно сложно с организационной точки зрения, но и противоречит очевидным требованиям независимости права от технологии.

Прежде чем пытаться разрешить проблему, еще раз обратим внимание на то, что задача определения правового статуса блокчейна существенно отличается от задачи придания юридической значимости электронной подписи. Цифровые документы подписываются и проверяются абсолютно независимо друг от друга: кто, когда и где использовал электронную подпись — никак не влияет на встроенность подписанного документа в единое государственное правовое поле. Связи между документами реализуются на уровне «прочитал глазами, сравнил, напечатал и подписал новый документ». Блокчейн же, используемый именно как блокчейн, то есть не просто в качестве надежного хранилища документов, а именно для генерации новых достоверных данных (а иначе зачем он вообще?), изначально требует создания общего для всех документов правового поля. И если учесть, что речь идет прежде всего о юридически значимых фактах, то есть фактах, достоверность которых должна гарантироваться государством на всей территории страны и во всех сферах деятельности, то цифровое правовое поле должно быть одно на всю страну. А приняв во внимание, что блокчейн-технология гарантирует сохранение достоверности данных при их преобразованиях только внутри одной сети (с одним протоколом и едиными алгоритмами консенсуса), можно сделать вывод: блокчейн в государстве должен быть один.

Тут следует ответить сторонникам многоплатформенных решений. Конечно же, обмен транзакциями между разными блокчейнами возможен, и сейчас появляются проекты, реализующие кроссплатформенные связи. Хотя понятно, что для этого требуются особые протоколы и дополнительные процедуры консенсуса, что, по сути, равнозначно построению новой метасети поверх существующих. То есть мы в любом случае приходим к выводу о необходимости единого протокола и единого цифрового пространства.

Здесь необходимо обратить внимание на то, что сегодня мы еще не имеем ни одного работающего блокчейн-решения в правовой и вообще в государственной сфере, так что и самого вопроса — реализовывать проект на одной платформе или пытаться соединять разные? — просто не стоит. А выбор из этих двух вариантов очевиден.

Также не следует забывать, что государство по своей сути, по своему определению — это монополия. Оно создавалось как монополия, и до тех пор, пока оно будет существовать, оно будет обладать монополией на право (законодательство и суд), монополией на защиту и поддержание порядка, монополией на социальное обеспечение граждан. Перевод деятельности государства на единую блокчейн-платформу является естественной формой продолжения этой монополии.

Итак, что значит для государства решение о создании единого цифрового правового поля на одном блокчейне? Прежде всего, закрепление в законодательстве положения о том, что все граждане и государственные органы обязаны доверять вот этой конкретной блокчейн-платформе, доверять записям и операциям в ней так же, как раньше доверяли, скажем, бумажкам с печатями, а позже цифровым документам, подписанным электронными подписями. В этом шаге нет ничего особенного, тем более, противоестественного — просто закономерный переход на новый (полностью безбумажный) уровень технологии, на новую форму фиксации правовых отношений. Гарантирует ли переход защищенность от ошибок и сбоев, от злонамеренного вмешательства людей? Конечно, нет. Но не отказались же наши предки от бумажных документов, хотя и понимали, что их можно подделать.

В заключение, конечно, необходимо ответить блокчейн-энтузиастам, которые уверены, что блокчейн — это только и исключительно публичная, никому не принадлежащая сеть, типа Bitcoin или Ethereum, а государственный блокчейн — вообще нонсенс. Очевидно, что такая уверенность связана именно с непониманием особенностей блокчейн-технологии, принципиально отличающих ее от традиционных IT-систем. Ведь по сути публичные сети криптовалют — это системы, в которых происходит генерация новых достоверных фактов (транзакций токенов) на основе уже существующих в системе валидных записей. Просто «законы», вернее, «закон», согласно которому происходит эта генерация, был прописан один раз при запуске сети и не может быть никем изменен. Но блокчейн не перестанет быть блокчейном, то есть системой доверительного преобразования данных, если в нем будет фиксированное число узлов и изначально прописанная возможность изменять «законы» преобразования данных. Ведь изменения алгоритмов внутри блокчейн-сети по правилам, изначально в ней прописанным, происходят с сохранением их достоверности (правового статуса). Следовательно, факт «владения», а скорее, юридического принятия конкретной блокчейн-сети, не дает государству никаких особых прав, позволяющих нарушить достоверность данных. Наоборот, деятельность государства, переведенная в цифровую блокчейн-среду, не только становится строго регламентированной, но и в большей степени доступна для контроля.

Подписывайтесь на канал «Инвест-Форсайта» в «Яндекс.Дзене»
Наши телеграм-каналы:
Стартапы и технологии
Новые бизнес-тренды

Как использовать блокчейн на уровне государства

Внимательное изучение технологии блокчейн (blockchain) позволяет выявить явную тенденцию расширения сферы практического применения. Не так давно речь шла исключительно о криптовалютах, методах добычи биткоина и других монет. В наши дни новые механизмы распределенного хранения и обработки информации используют для успешного решения частных, коммерческих, общественных и государственных задач. Ниже рассмотрены примеры успешных проектов и перспективные направления, которые предполагается реализовать в Российской Федерации и за рубежом.

Какие функции способен выполнять блокчейн для государства

Специалисты отмечают, что методики для выпуска денег отработаны достаточно хорошо. Остаются вопросы по ускорению транзакций в связи с ростом сетей. Совершенствуются способы шифрования, улучшается уровень комфорта для рядовых пользователей. Однако наиболее интересным является внедрение технологии в другие области деятельности.

Одну из основных задач, голосование, государственный блокчейн способен решить без ошибок и лишних затрат. Автоматизация типовых процедур позволяет быстро получать актуальные данные в удаленном режиме. При соответствующей организации с минимальными расходами можно проводить референдумы муниципального и национального уровня.

В следующем списке приведены иные перспективные направления:

оперативная регистрация новых коммерческих компаний с одновременной передачей необходимых сведений в банк, налоговую инспекцию, иные инстанции;
надежное сохранение кадастровой базы данных (земли, объектов недвижимости);
организация взаимодействия страховых организаций с лечебными учреждениями;
обеспечение «прозрачности» процедуры госзакупок;
ускорение получения справок, выполнения отдельных бюрократических процедур.

Применение технологии

Несложно догадаться, что базовые принципы технологии хорошо подходят для борьбы с коррупционными схемами в информационных и управленческих проектах. Чтобы предотвратить незаконные операции такой категории, надо исключить возможность и необходимость дачи взятки. Рассмотрим пример с регистрацией земельных участков.

Специализированный общий реестр создается из блоков с метками времени и очередности. Одинаковая информационная основа сохраняется во всех узлах сети. Любое неподтвержденное изменение будет отвергнуто системой. Отсутствие централизации понижает роль отдельных работников профильных учреждений. Даже при высокой должности никто из них не способен фальсифицировать записи, распределять несуществующие участки, менять собственника, делать иные противозаконные операции.

В упомянутом выше голосовании кроме прямой экономии денежных средств увеличивается влияние граждан на деятельность государства. По такой же методике исполнительные органы власти способны провести опрос по актуальным проблемам на определенной территории. Применение блокчейн поможет уточнить:

удобство общественного транспорта;
количество магазинов;
качество обслуживания ответственными сотрудниками госучреждений.

Внедрение цифровых технологий повышает качество принимаемых управленческих решений.

Организация государственных закупок с применением блокчейна

В России инициатором использования передовых методик стал Д. Медведев. Весной 2017 г. премьер-министр поручил функциональным подразделениям правительства разработку целевой программы. Ее название, «Цифровая экономика», объясняет общую направленность. Одна из целей – изучение потенциала и возможностей технологии блокчейн для решения практических задач в области госуправления. Государственная дума планирует принять несколько тематических законодательных актов до конца 2018 г.

В частности, предполагается модифицировать сектор госзакупок. При успешной реализации планов заказчик будет составлять новые заявки по точной форме, в которой исключены изменения. Его роль снижается до уровня исполнителя. Закупать будут действительно лучшие товары, так как ликвидируется скрытое принятие решений. Система надежно контролирует каждую поставку и оплату. В некоторых предложениях предусмотрена сквозная проверка целевого расходования выделенных денежных средств.

Что такое блокчейн-государство «Арктида»

Основатель этого проекта, Сергей Соловьев, отмечает несколько существенных деталей:

отсутствие правительства, формализованного законодательного органа, территории;
объединение участников на принципах единомыслия с принятием важных решений голосованием;
создание действенного механизма получения дохода (минимум – без сложных условий).

Фактически такое объединение нельзя назвать государством в классическом понимании. Тем не менее, предполагается организация посольских и консульских учреждений для контактов с действительными странами на официальном уровне. Для запуска экономических взаимодействий предусмотрен выпуск «Полярона». Другой тип монет, «ДНК», предназначен для проведения процедуры голосования.

Другой проект, Decenturion, позиционируют как государство с прямыми демократическими механизмами управления. Как и в предыдущем примере, здесь предусмотрен выпуск собственных монет. Налоги отсутствуют. Финансовые средства участники получают токенами компаний, которые предлагают свои стартапы на рынке Децентуриона.

Чтобы стать его гражданином, надо выполнить несколько простых действий:

Пройти регистрацию с подтверждением нового аккаунта.
Заполнить данные для оформления индивидуального паспорта.
Добавить (использовать имеющийся) кошелек системы Ethereum для получения и последующих операций с DCNT (местные токены).
Получить паспорт с доставкой по указанному адресу или в рамках общественного мероприятия государства Децентурион.

Как применяют блокчейн в других странах для решения задач государственного уровня

Начиная с 2018 г. активно развивается скоринг в Китае. Эта система тестируется в нескольких городах с тем, чтобы через два года начать работу в общегосударственном масштабе. Каждый гражданин получает изначально одинаковый рейтинг. Его снижение (увеличение) происходит по специальному алгоритму при обработке больших массивов данных. Информация в режиме онлайн поступает от работодателя, финансовых и торговых компаний, правоохранительных и других органов.

Высокая оценка позволяет:

занимать высокие должности в государственных учреждениях и коммерческих компаниях;
получать кредиты на длительный срок по минимальным ставкам;
приобретать товары в рассрочку.

При небольшом рейтинге без крупного залога нельзя взять в аренду велосипед, купить билет на поезд. Для обеспечения бесперебойной функциональности такой системы именно технологию блокчейн удобно применять государству и привлеченным к деятельности предприятиям. Ниже приведены примеры иных тематических проектов:

Эстония (2017) – внедрение системы голосования граждан в сотрудничестве с Nasdaq;
Объединенные Арабские Эмираты (2016) – утверждение стратегического плана по переводу всего государственного документооборота на протокол распределенного хранения и обработки информации;
США (2017) – автоматизация деловых операций и юридического взаимодействия компаний, зарегистрированных в штате Делавер;
Гана (2016) – начало деятельности по переводу кадастра земельных участков в форму цепочки блокчейн с одновременным выпуском функциональных токенов;
Грузия (2016-2017) – создание кадастрового реестра;
Гондурас (2016) – использование технологии блокчейн для предотвращения мошеннических сделок при купле-продаже земельных участков;
Швеция (2016) – успешное проведение торговых и регистрационных процедур с изменением прав собственности в сфере недвижимости.

Дополнительные рекомендации, выводы

Не все стартапы действительно соответствуют заявленным целям. Так, упомянутый выше Decenturion некоторыми специалистами оценивается отрицательно. Отдельные признаки свидетельствуют о применении методик для сбора денег, напоминающих сомнительную финансовую «пирамиду». Впрочем, саму идею децентрализованного государства стоит признать перспективной. В любом случае для минимизации рисков надо внимательно анализировать преимущества и недостатки каждого размещения новых токенов (ICO).

Если вернуться к главной теме, решению государственных задач с помощью блокчейна, надо отметить проблему корректной идентификации. Речь идет о корректном внедрении KYC. Этот комплекс операций применяется много лет в банковской сфере. Верификация нарушает анонимность, однако позволяет уточнить:

источники поступления средств;
данные о разработчиках;
целевое расходование денег.

Раскрытие личной информации упрощает фискальный надзор, выполнение иных типичных операций. Это необходимо для исключения необоснованных штрафных санкций.

В разных странах мира активно проверяют и внедряют технологию блокчейн.

С учетом проявленной первыми лицами государства высокой заинтересованности можно предполагать скорое появление законодательных основ для осуществления практической деятельности в России. Некоторые отечественные проекты находятся в активной фазе реализации.

Источник https://habr.com/ru/post/407769/

Источник https://www.if24.ru/blokchejn-i-gosudarstvo/

Источник https://ex4.ru/blokchejn/kak-ispolzovat-blokchejn-na-urovne-gosudarstva/